В последнее время появляются к 9 мая какие-то странные спекуляции. Типа «как вы можете праздновать День Победы, если в войне умерло 30 млн человек». Я не понимаю, то ли у таких людей что-то в голове совсем сбилось (в т.ч. если они такое за деньги готовы написать), то ли они просто причисляют себя к числу вдохновителей нападения на нашу страну и обижаются, что им навстречу не выбежали с белым флагом и верёвкой на шее...

Когда у нас ещё был социализм, мы могли читать запретное, ворчать на дефицит колбасы, туалетной бумаги и классных сапожек, скептически относиться к пионерии и к ходьбе/думанию строем, к праздничным демонстрациям и прочему. (Правда, как раз демонстрации на 1 мая я в детстве обожала, п.ч. это был единственный день в году, когда выдавали воздушные шарики, надутые гелием. Они не тащились по земле, а стремились улететь вверх, как в мультиках).

Но День Победы в нашей семье всегда однозначно был Праздником. Как и День снятия блокады. В нашей семье жива ещё память о тех годах, когда родители моих родителей стали частью этой большой истории — и приняли в ней активное участие, внесли свой вклад в эту Победу, воюя и работая на заводах. Именно благодаря им и миллионам других таких же людей мы до сих пор живём здесь, смотрим на облака и звёзды, выращиваем цветочки и помидорки, катаемся на великах, фоткаем птичек и выкладываем на сайтиках и в жежешечках. Потому что, по планам нападавших, нас всех не должно было стать. Какие могут быть вопросы и сомнения по отношению к Дню Победы?

Может быть, у нас потому таких вопросов нет, что на каждый День Победы (да и на другие семейные праздники) мы слышим истории о тех годах. Некоторое время назад у меня появилась идея записать их (и грех такой писаке, как я, этого не сделать). Ведь большая история складывается и из таких маленьких историй тоже. 9 мая — самое время начать.

Дедуля говорит, несколько лет назад делали книжку о ветеранах. Фотографировали, журналист интервью брал, книжку потом издали и раздали ветеранам. Дед очень был разочарован. «Ну что это такое — фотографию поместили и ничего не написали, будто я вообще в боевых действиях и не участвовал! Ну хоть бы спросил этот журналист — откуда у меня, например, этот Орден Красной Звезды? Так нет же...».

Журналисты они такие... Иногда бывает так перепишут твои слова, что думаешь, лучше бы и не упоминал вовсе. Но я не стала об этом говорить. Вместо этого я включила диктофон и сказала: «А ты мне расскажи. А я напишу.»

Орден Красной Звезды ему дали в 1944 г., когда дедулин полк преследовал фашистов на Немане. «Враг на той стороне и мы там... Петин, командир этого полка, майор Петин. “Петин, Петин, смотри, твой батальон плывёт по реке” — они там прижали его батальон и... все падали туда в Неман.» Потом возникла угроза со стороны врагов для штаба. «Сразу меня: “Младший лейтенант! Берите людей, сколько тут есть. В атаку.” Вот я собрал и пошли. Догнали. Ну я разве думал, что...»

Весь июнь шагали, догоняли врагов. А в июле дед попал в медсанбат с малярией. «Лечили меня акрихином — от него лицо ещё желтеет, как у китайца. Вот, пока лежал в госпитале — донесли новость “Иванов, младший лейтенант? О! А я слышал, тебя наградили!” — “Откуда ты мог слышать?” — “Да вот, слышал.” Выписали меня, я приехал в полк в августе, было построение, и мне вручили Орден Красной Звезды за эту штуку... Вот спросил бы корреспондент — тогда бы всё ясно было, а то там чертовщину всякую написали...»

Нам, с самого детства жившим в безопасном мирке, страшно думать о смерти и о потере дорогих нам людей. Страшно думать о времени, когда смерть ходила по этой стороне улицы и выкашивала семьи, друзей... В наши 16-18 лет у нас были любовь-морковь, авангардная музыка, Маркес и Камю, «ой как я клёво на каблуках смотрюсь», «а вот хочу — и буду ходить в ковбойской шляпе!», «сессияэтакабздец», «препод гад такой!», «рассольник есть не буду, потому что в детском саду меня им так запугали...» и прочая фигня :)))) У них в 16-18 лет была совсем другая жизнь.

Наш дедуля (мамин папа), Александр Алексеевич Иванов, 1923 г.р.

В 1941 году ему исполнилось 18 лет, жил в Ленинграде, был студентом, остался здесь и в блокаду. «Не очень кормили, да всё на этих оборонных работах — уже у меня все мои эти самые запасы кончились. ... С января специально подкармливали, шоколад давали, но это не помогло... Вот, пошёл раз за водой... кружку воды принёс в казарму... лёг на кровать, закрылся одеялом и отключился. Потом только чувствовал, что несут куда-то на носилках. Куда принесли — не знал. Очнулся в палате.»

Лечили его безрезультатно. Перевели уже в палату «смертников», а он там всё-таки очухался.

«В апреле 1 числа — тогда не до смеха было — докторша пришла “так и так, я бы вас отправила в эвакуацию, но у вас температура, у вас понос и вы едва двигаетесь — не знаю как вы это перенесёте”. Я говорю, “Доктор, вы мне напишите, и если бог мне поможет, даст силы — я выдержу это. Я ж хожу уже здесь по госпиталю. А уж потом — это дело такое, божеское. Или я выживу, или не выживу. Я и здесь могу умереть, если даже не отправите. А если я там умру — так вам легче будет”.»

Доктор дала направление на эвакуацию, вечером 1 апреля посадили на поезд. Ночью поезд разбомбили, люди разбрелись кто куда, кое-как переночевали. Затем собрали всех на берегу, чтобы вывозить на автоколонне. «У меня ещё там по госпиталю ещё один раненый тоже парнишка, он покрепче меня был. Но он, когда перевезли в колонну на берег, выгрузились с машины — а он уже скончался. Не выдержал. А по дороге я вот узнал что это за Дорога Жизни. По воде ехали — чуть ли не заливала в кузов вода, столько воды было. Хорошо, что ни разу не разбомбили. Самолёты там летали, но наши отгоняли их от Дороги.»

Вот так — кожа да кости (официально — дистрофия), пролежни на боках — приехал дед в эвакуацию в Вологодскую область. Там его откормили, отпарили в бане, направили в Школу радистов в Череповце, а после неё, в феврале 1944 г., — на передовую. Дед прошёл войну до Кёнигсберга. Там в апреле 1945 г. дошли они до Балтийского моря, преследовали власовцев. Затем полк (вернее, то, что осталось от полка) погрузили на несколько телег, отвезли на железнодорожную станцию, посадили в поезд и повезли на восток. «30 апреля видим — к Москве подъезжаем. Ох, обрадовались мы — 1 мая в Москве отпразднуем, вот так повезло! Легли спать... А на следующее утро просыпаемся — а Москва уж далеко...» Ехали месяц. Привезли их на Дальний Восток, выгрузили: «Ройте землянки, обустраивайтесь». По условиям договора с союзниками, нужно было ещё воевать с Японией.

После войны дед остался на военной службе, служил в послевоенном Калининграде, в Таллине, в Мурманске... Учил меня играть в шахматы, собирать марки, рыбачить, фотографировать (тогда ещё фотки печатали дома, в ванне, под красным фонарём), заснял целое кино о моём детстве :)... Подарил мне мой первый фотик — ФЭД 1960-го года выпуска (про цифру мы тогда ещё ни сном, ни духом). Сам всегда оставался страстным охотником (первоклассным стрелком, кстати) и рыболовом. Наверное, именно от него передалась мне в генах охотничья страсть, вот только разделилась она на 2 отдельные части: палить из ружья мне нравится по неживым мишеням, а по птичкам-зверушкам я предпочитаю из фотообъектива :)).

Да и фазенда наша тоже куплена в основном благодаря ему.

См. полный размер
На этой фотке от 11.06.2005 ему 82 года. Самое страшное для моего деда — это когда нечем заняться.

Мои бабули — Прасковья Ивановна Иванова и Александра Ивановна Максимова (девичья фамилия — Заводовы).

Про них я напишу пока кратко, надеюсь и у них потом подробнее всё расспросить и записать.

В 1941 г. моей бабуле Прасковье Ивановне было 16 лет. Всю блокаду она провела в Ленинграде. Отец умер ещё до войны, а в блокаду умерла мама и брат Николай. Осталось их 3 сестры — Паня, Саша и Нина. Нине повезло меньше всех. Когда их направили на очистку города, она получила травму (девчонка-дистрофик ломиком лёд колола — вот и вышел несчастный случай), выжила чудом, но осталась бесплодной. Так война сломала ей жизнь.

Моя бабуля после блокады осталась в Ленинграде и работала на заводе. Каждый раз, когда у меня замерзают руки и при этом нужно что-то делать, я вспоминаю её рассказы о том, как они на заводе делали снаряды и приходилось всё время работать с холодной водой. Руки замерзали адски, до боли, но приходилось стискивать зубы и продолжать работать, работать, работать. На самом деле, ей повезло. Она была совсем молодой девчонкой, и тётки постарше поставили её на работу с холодной водой, чтобы не ломать жизнь. На других участках женщины работали с агрессивными растворами, некоторые теряли из-за этого руки.

Про бабулю Сашу, старшую сестру моей бабули, пока рассказать могу мало. Помню, что после блокады была сапёром. И до сих пор у неё характер очень смелый и бойкий :). В детстве я всем говорила, что у меня не 2, а 3 бабушки и 3 дедушки :). Никто не верил, но фактически это было так. Бабушка-дедушка с папиной стороны, и двое бабушек-дедушек — с маминой.

См. полный размер
На этой фотке от 12.06.2005 им... ой, про женщин же возраст не говорят. Ну вобщем, много :). Но они всё равно активные — не унять. Больше смерти бабуля боится стать недееспособной.

Вот так, для первого раза. Надеюсь, успею записать ещё и другие истории.

С днём Победы, дорогие наши ветераны! Спасибо вам за то, что мы есть! Желаю вам здоровья (насколько это ещё возможно), сохранять свою огромную силу духа и не оставаться одинокими! Мы помним историю и любим вас.